Провокация или способ раскрытия преступлений?

Категорические утверждения генерального прокурора о неправомерности действий агентов НАБУ не совсем корректны. Без детального анализа материалов каждого конкретного случая невозможно определиться, имела ли место провокация

Вопрос о правомерности применения провокации для разоблачения преступников приобрел большую актуальность после громкого скандала, который возник между НАБУ, ГПУ и СБУ по поводу действий негласных агентов НАБУ. Это событие вызвало значительное количество комментариев, споров и профессиональных дискуссий относительно судебной практики ЕСПЧ по поводу применения провокаций в деятельности правоохранительных органов. В частности, несколько дней назад обменялись мнениями и мы с Владимиром Бойко.

После ознакомления с решением ЕСПЧ по делу «Тейксейра де Кастро против Португалии» я сделал для себя вывод, что судебная практика ЕСПЧ запрещает склонение лица к преступлению, которое не было бы совершено без подстрекательства со стороны правоохранителей, но не запрещает провокацию против членов ОПГ и других лиц, систематически и неоднократно совершающих преступления (я имел в виду, что в этих случаях тайные агенты не инициируют преступление, а лишь «присоединяются» к преступлению, совершаемому лицом по собственной инициативе).

Читайте статью: Взятка: размер, с которого всё начинается

Владимир Бойко не согласился со мной и утверждал, что:

«Во всех решениях, касающихся провокации преступлений, ЕСПЧ отмечает, что сотрудник правоохранительного органа или человек, действующий под его руководством, может только пассивно наблюдать за подготовкой и совершением преступления, фиксируя доказательства. В решениях ЕСПЧ даже речи не может быть о «провокации против членов ОПГ и других лиц, систематически и неоднократно совершающих преступления». Более того, ЕСПЧ устанавливает четкий критерий: если преступление совершалось без участия агента полиции, то тогда действия агента по наблюдению являются правомерными. Но если преступление не могло состояться без помощи агента (например, агент передавал деньги на взятку, осуществлял закупку наркотиков и т. п.) — тогда следует говорить о провокации преступления и признавать все доказательства, собранные таким образом, ничтожными.

Классический пример провокации преступления — это подстрекательство народного депутата Розенблата или первой замглавы Государственной миграционной службы Пимаховой. Тот факт, что деньги им передавали или пытались передать сотрудники НАБУ, однозначно свидетельствует о провокации. Конечно, остаются еще моральные и политические аспекты — мало у кого вызывает сомнение то, что Розенблату нечего делать в Верховной Раде, а Пимахова вряд ли может не быть причастной к коррупционным схемам ГТСУ. Но с правовой точки зрения своими действиями сотрудники НАБУ полностью нивелировали любую доказательную базу. Доказательства в отношении Розенблата и Пимаховой являются ненадлежащими и не могут рассматриваться в суде. Зато сотрудники НАБУ систематически совершали преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 370 УК Украины, — придумывали преступные схемы и пытались втянуть в них чиновников вместо того, чтобы расследовать реальные преступления».

Дина Пимахова, первый заместитель председателя Государственной миграционной службы Украины, и народный депутат Борислав Розенблат